Неточные совпадения
— Не я-с, Петр Петрович, наложу-с <на> вас, а так как вы хотели бы
послужить, как говорите сами, так вот богоугодное дело. Строится
в одном месте
церковь доброхотным дательством благочестивых людей. Денег нестает, нужен сбор. Наденьте простую сибирку… ведь вы теперь простой человек, разорившийся дворянин и тот же нищий: что ж тут чиниться? — да с книгой
в руках, на простой тележке и отправляйтесь по городам и деревням. От архиерея вы получите благословенье и шнурованную книгу, да и с Богом.
В деревянной небольшой
церкви служил священник молебен, окропил всех святою водою; все целовали крест.
В окружном же суде он
служил со времени открытия судов и очень гордился тем, что он привел к присяге несколько десятков тысяч человек, и что
в своих преклонных годах он продолжал трудиться на благо
церкви, отечества и семьи, которой он оставит, кроме дома, капитал не менее тридцати тысяч
в процентных бумагах.
Вечером
в субботу, накануне Светло-Христова Воскресения, священник с дьяконом и дьячком, как они рассказывали, насилу проехав на санях по лужам и земле те три версты, которые отделяли
церковь от тетушкиного дома, приехали
служить заутреню.
— Хвалился ты, что Богу
послужить желаешь, так вот я тебе службу нашла… Ступай
в Москву. Я уж написала Силантью (Стрелкову), чтоб купил колокол, а по первопутке подводу за ним пошлю. А так как, по расчету, рублей двухсот у нас недостает, так ты покуда походи по Москве да посбирай. Между своими мужичками походишь, да Силантий на купцов знакомых укажет, которые к Божьей
церкви радельны. Шутя недохватку покроешь.
Цель их пребывания на балконе двоякая. Во-первых, их распустили сегодня раньше обыкновенного, потому что завтра, 6 августа, главный престольный праздник
в нашей
церкви и накануне будут
служить в доме особенно торжественную всенощную.
В шесть часов из
церкви, при колокольном звоне, понесут
в дом местные образа, и хотя до этой минуты еще далеко, но детские сердца нетерпеливы, и детям уже кажется, что около
церкви происходит какое-то приготовительное движение.
Через три дня Ольгу Порфирьевну схоронили на бедном погосте, к которому Уголок был приходом. Похороны, впрочем, произошли честь честью. Матушка выписала из города средненький, но очень приличный гробик, средненький, но тоже очень приличный покров и пригласила из Заболотья старшего священника, который и
служил заупокойную литургию соборне. Мало того: она заказала два сорокоуста и внесла
в приходскую
церковь сто рублей вклада на вечныевремена для поминовения души усопшей рабы Божией Ольги.
Бегать он начал с двадцати лет. Первый побег произвел общее изумление. Его уж оставили
в покое: живи, как хочешь, — казалось, чего еще нужно! И вот, однако ж, он этим не удовольствовался, скрылся совсем. Впрочем, он сам объяснил загадку, прислав с дороги к отцу письмо,
в котором уведомлял, что бежал с тем, чтобы
послужить церкви Милостивого Спаса, что
в Малиновце.
Сверх ожидания, отец принял это решение без особенных возражений. Его соблазняло, что при заболотской
церкви состоят три попа и два дьякона, что там каждый день
служат обедню, а
в праздничные дни даже две, раннюю и позднюю, из которых последнюю — соборне.
Для этого он наскоро сладил ученический хор под руководством двух учеников из поповичей и сам
служил для нас после общей службы. Нам это нравилось.
Церковь была
в нашем нераздельном владении,
в ней было как-то особенно уютно, хорошо и тихо. Ни надзирателей, ни надзора не было.
Мирское общество и языческое государство могут покоряться
церкви и
служить ей, могут
в путях истории защищать веру и воспитывать человечество, но из недр
церкви принуждение идти не может и никогда не шло.
Поселенцы говеют, венчаются и детей крестят
в церквах, если живут близко.
В дальние селения ездят сами священники и там «постят» ссыльных и кстати уж исполняют другие требы. У о. Ираклия были «викарии»
в Верхнем Армудане и
в Мало-Тымове, каторжные Воронин и Яковенко, которые по воскресеньям читали часы. Когда о. Ираклий приезжал
в какое-нибудь селение
служить, то мужик ходил по улицам и кричал во всё горло: «Вылазь на молитву!» Где нет
церквей и часовен, там
служат в казармах или избах.
8 сентября,
в праздник, я после обедни выходил из
церкви с одним молодым чиновником, и как раз
в это время несли на носилках покойника; несли четверо каторжных, оборванные, с грубыми испитыми лицами, похожие на наших городских нищих; следом шли двое таких же, запасных, женщина с двумя детьми и черный грузин Келбокиани, одетый
в вольное платье (он
служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили, боясь не застать
в церкви священника.
Поутру на белые степи гляжу,
Послышался звон колокольный,
Тихонько
в убогую
церковь вхожу,
Смешалась с толпой богомольной.
Отслушав обедню, к попу подошла,
Молебен
служить попросила…
Всё было спокойно — толпа не ушла…
Совсем меня горе сломило!
За что мы обижены столько, Христос?
За что поруганьем покрыты?
И реки давно накопившихся слез
Упали на жесткие плиты!
— А они
в комарниках
в церкви служат, — объяснил Макар. — Вместе и живут старички… Древние стали, слабые, а все вместе.
Нюрочке казалось, что она
в какой-то громадной
церкви, сводом для которой
служило усеянное звездами небо.
Торжество началось молитвой.
В придворной
церкви служили обедню и молебен с водосвятием. Мы на хорах присутствовали при служении. После молебна духовенство со святой водою пошло
в Лицей, где окропило нас и все заведение.
Приносили из
церкви большой местный образ Иверской Божьей Матери и
служили молебен у маменьки
в спальне.
Она любила великолепие и пышность
в храме Божием; знала наизусть весь церковный круг, сама певала со своими певчими, стоя у клироса; иногда подолгу не ходила
в церковь, даже большие праздники пропускала, а иногда заставляла
служить обедни часто.
Скоро после посещения Лизы он заперся
в затвор и только через три недели вышел
в церковь,
служил и после службы сказал проповедь,
в которой каял себя и уличал мир
в грехе и призывал его к покаянию.
Служил он (такая при нем
церковь походная была) и за службой уставщика то и дело ругал азартно, словно не
в церкви, а
в кабаке он действует.
И это было для него тем сподручнее, что самые новости, которые его интересовали, имели совершенно первоначальный характер, вроде слухов о войне, о рекрутском наборе или о том, что
в такой-то день высокопреосвященный соборне
служил литургию, а затем во всех
церквах происходил целодневный звон.
Служили в теплой
церкви, о чем можно было догадаться по сидевшему около ее входа слепому старику-монаху,
в круглой скуфейке и худеньком черном нанковом подряснике, подпоясанном ремнем.
В избранный для венчания день Егор Егорыч послал Антипа Ильича к священнику, состоящему у него на руге (Кузьмищево, как мы знаем, было село), сказать, что он будет венчаться с Сусанной Николаевной
в пять часов вечера, а затем все, то есть жених и невеста, а также gnadige Frau и доктор, отправились
в церковь пешком; священник, впрочем, осветил храм полным освещением и сам с дьяконом облекся
в дорогие дорадоровые ризы,
в которых
служил только
в заутреню светлого христова воскресения.
И вообще, — продолжал Евгений с несколько уже суровым взором, — для каждого хлыста главною заповедью
служит: отречься от всего, что требуют от него
церковь, начальство, общежитие, и слушаться только того, что ему говорит его внутренний голос, который он считает после его радений вселившимся
в него от духа святого, или что повелевает ему его наставник из согласников,
в коем он предполагает еще большее присутствие святого духа, чем
в самом себе.
С этою-то радостною вестью Строгоновы приехали к Иоанну, и вскоре после них прибыло Ермаково посольство. Ликованье
в городе было неслыханное. Во всех
церквах служили молебны, все колокола звонили, как
в светлое Христово воскресенье. Царь, обласкав Строгоновых, назначил торжественный прием Ивану Кольцу.
—
В какой
церкви был? Какой поп
служил?
Она ему всякий день синенькую, а меня всякий день к ранней обедне посылает
в церковь Иоанну Воинственнику молебен о сбежавшей рабе
служить…
20-е апреля. Приезжал ко мне приятный карлик и сообщил, что Марфа Андревна указала, дабы каждогодне на летнего Николу, на зимнего и на Крещение я был трижды приглашаем
служить к ней
в плодомасовскую
церковь, за что мне через бурмистра будет платимо жалованье 150 руб., по 50 руб. за обедню. Ну, уж эти случайности! Чего доброго, я их даже бояться стану.
— Позвольте-с, позвольте, я
в первый раз как пришел по этому делу
в церковь, подал записочку о бежавшей рабе и полтинник, священник и стали
служить Иоанну Воинственнику, так оно после и шло.
В жизни же внушается, что надо соблюдать следующие правила: не есть мяса и молока
в известные дни, еще
в другие известные дни
служить молебны и панихиды по умершим,
в праздники принимать священника и давать ему деньги и несколько раз
в году брать из
церкви доски с изображениями и носить их на полотенцах по полям и домам.
С официальной точки зрения отказ от участия
в военной службе,
в которой
служит сам царь и которая благословляется
церковью, представляется сумасшествием, и потому из Петербурга пишут, что так как молодой человек должен быть не
в своем рассудке, то, не употребляя еще против него крутых мер, отправить его для исследования его душевного здоровья и для излечения его
в дом умалишенных.
Хор из гимназистов пел хорошо, и потому
церковь посещалась первогильдейным купечеством, чиновниками и помещичьими семьями Простого народа бывало не много, тем более, что обедню здесь
служили, сообразно с желанием директора, позже, чем
в других
церквах.
Совсем не похож на себя, каким
в церкви служит, и не то — хитёр, не то — глуповат, вообще же обожжённый какой-то, и словно виновен и предо мною и пред женой своей.
— Нравится мне этот поп, я и
в церковь из-за него хожу, право! Так он
служит особенно: точно всегда историю какую-то рассказывает тихонько, по секрету, — очень невесёлая история, между прочим! Иногда так бы подошёл к нему один на один спросить:
в чём дело, батюшка? А говорить с ним не хочется однако, и на знакомство не тянет. Вот дела: сколь красивая пичужка зимородок, а — не поёт, соловей же — бедно одет и серенько! Разберись
в этом!
Под какой-то неважный праздник приказал немец-генерал
служить всенощную
в полковой
церкви, что совершалось всегда
в его присутствии и при собрании всех офицеров.
Часа через три он возвратился с сильной головной болью, приметно расстроенный и утомленный, спросил мятной воды и примочил голову одеколоном; одеколон и мятная вода привели немного
в порядок его мысли, и он один, лежа на диване, то морщился, то чуть не хохотал, — у него
в голове шла репетиция всего виденного, от передней начальника губернии, где он очень приятно провел несколько минут с жандармом, двумя купцами первой гильдии и двумя лакеями, которые здоровались и прощались со всеми входящими и выходящими весьма оригинальными приветствиями, говоря: «С прошедшим праздничком», причем они, как гордые британцы, протягивали руку, ту руку, которая имела счастие ежедневно подсаживать генерала
в карету, — до гостиной губернского предводителя,
в которой почтенный представитель блестящего NN-ского дворянства уверял, что нельзя нигде так научиться гражданской форме, как
в военной службе, что она дает человеку главное; конечно, имея главное, остальное приобрести ничего не значит; потом он признался Бельтову, что он истинный патриот, строит у себя
в деревне каменную
церковь и терпеть не может эдаких дворян, которые, вместо того чтоб
служить в кавалерии и заниматься устройством имения, играют
в карты, держат француженок и ездят
в Париж, — все это вместе должно было представить нечто вроде колкости Бельтову.
После выхода — обедня;
служили молебен;
в самое это время приехал артиллерийский капитан; на этот раз он явился не юрисконсультом, а
в прежнем воинственном виде; когда шли из
церкви домой, Бельтова была очень испугана каким-то треском.
Крискент
служил всенощную, утром женщины шли
в церковь к обедне, потом к чаю собирались кой-кто из знакомых старушек, съедали именинный пирог, и тем все дело кончалось.
В церкви он всегда становился впереди всех и даже делал замечания священникам, когда они, по его мнению, не так
служили, и думал, что это угодно богу, так как бог его любит.
Потом он пошел
в церковь служить панихиду и, помолившись о упокоении души новопреставленной Акилины, решил поскорее жениться.
Весь мокрый, встал он на ноги и вышел на улицу. Темно было. Фонари были загашены, улицы совершенно опустели. Не отдавая себе хорошенько отчета, Колесов пустился идти скорым шагом. Прошел одну улицу, другую… Прохожие и дворники смотрели с удивлением и сторонились от него, мокрого, грязного… Он шел быстро, а куда — сам не знал… Колесил без разбору по Москве… Наконец, дошел до какой-то
церкви, где
служили заутреню… Он машинально вошел туда, и встав
в самый темный угол
церкви, упал на колени и зарыдал.
Не было с княгиней Варварой Никаноровной ни обморока, ни истерики, а на другой день она велела
служить в своей
церкви по муже заупокойную обедню, к которой приказала быть всем крестьянам ближних сел, их старостам, бурмистрам и управителю.
Весёлый плотник умер за работой; делал гроб утонувшему сыну одноглазого фельдшера Морозова и вдруг свалился мёртвым. Артамонов пожелал проводить старика
в могилу, пошёл
в церковь, очень тесно набитую рабочими, послушал, как строго
служит рыжий поп Александр, заменивший тихого Глеба, который вдруг почему-то расстригся и ушёл неизвестно куда.
В церкви красиво пел хор, созданный учителем фабричной школы Грековым, человеком похожим на кота, и было много молодёжи.
— Это, отец дьякон, не мое, сударь, дело знать, — оправдывался, отыскивая свой пуховый картуз, Николай Афанасьевич. — Я
в первый раз пришел
в церковь, подал записку о бежавшей рабе и полтинник; священник и стали
служить Иоанну Воинственнику, так оно после и шло.
Тут, судари мои, мы уж квартального с собою лгать подрядили: тот всякий день приходит и врет, что ищут да не находят. Марфа Андревна ему всякий день синенькую, а меня всякий день к ранней обедне посылают,
в церковь Иоанну Воинственнику молебен о сбежавшей рабе
служить…
Перед обедом мы ходили
в нашу
церковь служить панихиду по отце.
Замечания г. Соловьева совершенно объясняют, какое значение нужно придавать сведениям о распространении
церквей, монастырей и т. п.
в древней Руси. Очевидно, что это распространение никак не может
служить мерилом того, как глубоко правила новой веры проникли
в сердца народа. К этому можно прибавить заметку г. Соловьева и о том, что самые известия о содержании
церквей щедротами великих князей могут указывать на недостаточность усердия новообращенных прихожан.
«Однако отец Николай что-то долго нейдет, думал я, неужели он все еще молебны
служит?» Около
церкви никого уж не видать, а между тем
в противоположной стороне, к кабаку, масса народа делается все гуще и гуще.
— Отец Николай, батюшка, долго еще изволят пробыть
в церкви, так как теперича простой народ молебны будет
служить, а вы по крайности тем временем чайку или кофейку у меня откушаете. Богато-небогато, сударь, живу, а все на прием таких дорогих гостей имею.